Крючок вцепился в пальцы,
Ровно настолько, сколько ему надо;
Чтобы человек помнил о том, как хорошо,
Что не родился рыбой.
Как рыба с серебристой чешуёй,
Что не даёт вытащить её с глубины;
Я чую, где меня ищут голодные уста,
И прячусь глубже от судьбы я.
Между шпангоута утонувшего судна
С флагом погибшей империи,
Сейчас колышится лишь холодная вода,
И шевелятся безмолвные губы.
Вижу кости (навсегда) уснувших моряков,
Обнявшихся с морем безмолвно.
Море, отпусти армию, пусть она спит;
Это лишь дети вдалеке от дома.
Мундиры с серебряными пуговицам,
Ржавые мечи во тьме;
А я погружаюсь в море между шпангоута,
Чтобы слышать, как закипает сердце.
Вижу кости (навсегда) уснувших моряков,
Обнявшихся с морем безмолвно.
Море, отпусти армию, пусть она спит;
Это лишь дети вдалеке от дома.
Смотрю я на кости уснувших моряков,
Чью молодую кровь нужно было пролить;
Слышу, как море говорит: Слава Богу,
Что я не родилось человеком.