Утром душистым, когда холмы спали,
а Месец ещё зайти не хотел,
потихоньку я открыл разхлябаные ворота
и пинклец* на плечи надел.
Старая мать шла за мной,
молча глядя в землю.
Не могла она знать, что я собираю в душе,
и почему со вчерашнего дня не сказал ни слова.
Очень много всего сказать нам хотелось,
а всё мы позабыли уже.
Когда мы прошли мимо последнего дома,
в слезах мгновенно я был.
Чтобы не видела этого моя старая мать,
руками лицо я закрыл.
Всюду около меня пахло цветами,
и был цветущий май.
А я ни разу не оглянулся за собой,
от тоски не мог попрощаться с краем родным.
Только холмам дорогим обещал,
что вернусь я назад.
Только холмам дорогим обещал,
что вернусь я назад