Всю войну под завязку я всё к дому тянулся,
И хотя горячился, воевал делово.
Ну, а он торопился, как-то раз не пригнулся,-
И в войне взад-вперед обернулся,
За два года - всего ничего!
Не слыхать его пульса с сорок третьей весны,
Ну, а я окунулся в довоенные сны.
И гляжу я, дурея, но дышу тяжело...
Он был лучше, добрее, добрее, добрее, добрее,
Ну а мне повезло.
Я за пазухой не жил, не пил с господом чая,
И ни в тыл не стремился, ни судьбе под подол,
Но мне женщины молча намекали, встречая:
Если б ты там навеки остался,
Может, мой бы обратно пришел.
Для меня не загадка их печальный вопрос -
Мне ведь тоже несладко, что у них не сбылось.
Мне ответ подвернулся: "Извините, что цел!
Я случайно вернулся, вернулся, вернулся, вернулся,
Ну, а ваш не сумел".
Он по рации крикнул, в самолете сгорая:
- Ты живи, ты дотянешь! - доносилось сквозь гул.
Мы летали под богом, возле самого рая -
Он поднялся чуть выше и сел там,
Ну, а я до земли дотянул.
Встретил летчика сухо райский аэродром.
Он садился на брюхо, но не ползал на нем,
Он уснул - не проснулся, он запел - не допел,
Так что я вот вернулся, вернулся, вернулся, вернулся,
Ну, а он не сумел.
Я кругом и навечно виноват перед теми,
С кем сегодня встречаться я почел бы за честь.
И хотя мы живыми до конца долетели,
Жжет нас память и мучает совесть
У кого? У кого они есть.
Кто-то скупо и четко отсчитал нам часы
Нашей жизни короткой, как бетон полосы.
И на ней - кто разбился, кто - взлетел навсегда...
Ну, а я приземлился, а я приземлился
Вот какая беда.