Двадцать лет пацанам, двадцать семь - капитану.
Сотни стреляных гильз да воронки от мин.
И двенадцать часов вместо двух простояли.
А вертушки помочь им прийти не смогли.
Духи лезли стеной, нарываясь на пули,
Поливая бойцов ураганным свинцом.
И хрипел капитан: "Что-то наши уснули!
Ну накрыли б хотя бы наводкой прямой!"
Пять "трёхсотых" у нас, остальные - "груз двести".
Как смотреть капитану в глаза матерей?
Ещё сутки назад были живы и вместе,
А теперь пацаны - только в сводках потерь.
Пацаны, пацаны, как же это нелепо
В двадцать "Чёрным тюльпаном" лететь в облаках!
Вы сроднились с войной и верили слепо,
Что Россия нуждалась в ваших крепких руках.
Двадцать лет пацанам, двадцать семь - капитану.
Чёрной тенью под сердце вселилась тоска.
Он до смерти своей вспоминать не устанет
Тех, кого не сумел уберечь от огня.
Пять "трёхсотых" у нас, остальные - "груз двести".
Как смотреть капитану в глаза матерей?
Ещё сутки назад были живы и вместе,
А теперь пацаны - только в сводках потерь.
А теперь пацаны - только в сводках потерь.
А теперь пацаны - только в сводках потерь.