Мы у ворот. Эй, отворяй, охрана!
Ровно в двенадцать нам разрешают вход.
Мокрый от пены, и, безусловно, пьяный,
Я удираю в новый грядущий год.
С треском разбив ёлочные игрушки,
Жмётся к столу общество-ассорти.
Хочется стать взрывчатою хлопушкой
И расстрелять вас залпами конфетти.
Но нужно включиться,
И - раз-два-три! - веселиться.
А лучше всего напиться. Вдрызг.
Чтоб рухнуть под стол - пластом.
Кто-то из женщин в маске лисицы
Приветливо машет мне своим пушистым хвостом.
Там, наверху, счётчик стучит все чаще.
Там, наверху, скоро составят счёт.
Кто-то открытку бросил в почтовый ящик.
Может быть, ангел, может быть - пьяный чёрт?
В этом году я выбираю чёрта.
Я с ним охотно чокнусь левой рукой.
Я объявляю восемьдесят четвёртый
Годом серьёзных мер по борьбе с тоской.
Но в комнате пусто,
Смазаны краски.
Слышен могучий храп за стеной.
Кто-то из женщин сбрасывает маску
И остаётся рядом со мной.
Как хорошо, когда некуда торопиться.
Славно проспать первый январский день.
Надо бы встать, чтобы опохмелиться,
Надо бы встать, но подниматься лень.
В куче кассет местный рок-клуб - по росту.
Маршевый шаг вперёд, два шага назад.
Ровно в двенадцать - Всеволод Новгородцев
И модная группа "Фрэнки гоуз ту Ленинград".
Мы засыпаем.
Что нам приснится?
Лес и дорога. Конь вороной.
Кто-то из женщин в маске лисицы
Утром проснётся рядом со мной.
Кто-то из женщин быстро с постели встанет,
Выгладит платье и подойдёт к столу.
Кто-то из женщин всё по местам расставит.
Где-то в углу на кухне найдёт метлу.
Кто-то из женщин быстро сметёт осколки.
Вымоет чашки с мылом и кипятком.
Снимет игрушки. Выбросит наши ёлки.
И, не прощаясь, щёлкнет дверным замком.
А солнце всё выше! Скоро растает.
Деды Морозы получат расчёт.
Сидя на крыше, скорбно глотает
Водку и слёзы мой маленький чёрт.