Мчатся к морю электрички, просто благодать,
Едут сдобные москвички в Гагры загорать.
Там лимоны-апельсины, сладкое вино,
Там усатые грузины ждут давным-давно.
Пусть они глупы, как пробка - это не беда,
Но зато они не робки, парни хоть куда.
В их руках такая сила и такая страсть,
В Гаграх много дам гостило, все грешили всласть.
Усачи порою грубы, стиснут - не вздохнешь,
А когда вопьются в губы - сразу бросит в дрожь.
Сразу чувствуешь мужчину колкостью усов
И могучая пружина рвется из трусов.
Вот уже в твои ворота забивают гол,
И болельщице охота, чтобы он вошёл.
Он атаки повторяет много раз подряд,
И всю ночь её ласкает, не смыкая глаз.
Им приятнее отдаться смуглым усачам,
Чем тщедушным, равнодушным, бледным москвичам.
Там становишься моложе телом и душой,
И супружеское ложе вспомнится порой
В переполненной квартире все легли давно,
Воздух тяжкий, как в сортире - в комнате темно.
Дети все давно уснули, шумны и глупы,
На охоту выползают тощие клопы.
Рядом в позе безобразной муж усталый спит,
И во сне однообразно с присвистом храпит.
Я томлюсь, не засыпаю, глаз мне не закрыть,
Будь что будет, я решаюсь мужа разбудить.
Здесь и там рукой поводишь, вот проснулся он,
Полчаса его заводишь, словно патефон.
Но блаженства не доставит мне он всё равно,
На рубашке лишь оставит мокрое пятно.
Он слюнявыми губами, неумел и глуп,
Погасить не в силах пламя ненасытных губ.
Целый год терпеть готова - и во всём отказ,
Чтобы снова летом поехать на Кавказ.
Там лимоны-апельсины, сладкое вино,
Там усатые армяне ждут давным-давно.
Снова едут отпускницы, позабыв печаль,
Снова поезд, словно птица, их уносит вдаль.
Мелкий дождик из-за тучки брызжет по полям,
Едут беленькие су*ки к чёрным кобелям,
Едут беленькие дамы к чёрным фраерам,
Едут сдобные москвички в Гагры загорать.