Я стою, смотрю в стылый зимний мрак:
Освещает ночь ладожский маяк.
Хоть и нет в душе для тоски причин,
Чудятся порой всполохи в ночи.
Мысли ворошит, будто бы в бреду,
Караван машин на весеннем льду.
Среди них есть ты — изможденный весь,
Вышедший опять в свой блокадный рейс.
Курс на Ленинград через тонкий лед.
И нельзя назад, можно лишь вперед.
Можно лишь уйти к Богу босиком,
Если по пути — трассером в стекло.
Взрывы — тут и там, дыбом лед встает.
Караван машин набирает ход.
Ты собою рвешь вражье кольцо —
Скалит смерть в окно тощее лицо.
Мечется в груди метронома стук.
Город ждет муки, одурев от мук.
Может, в этот миг где-то у станка
Выронила ключ детская рука?
Вспышка за стеклом: «мессер» с неба бьет.
Вот передний встал и пошел под лед.
Котелки звенят сотней бубенцов,
Справа — полынья, вплоть до Зеленцов.
Сколько вас таких? — Тех, кто уходил,
Так и не узнав, кто же победил,
Под сомнений вихрь просто жал на газ!
Это ты моих сохранил и спас.
Не прорваться мне через снежный бред,
Разделяют нас семь десятков лет.
Лишь хочу, чтоб знал ты в своем раю —
Я из-за тебя здесь сейчас стою.