Никто знакомый не пойдет мне навстречу по этой стороне улицы;
Ни притворства, ни долгих разговоров.
В круг моих обязанностей здесь входит лишь
Измерить длину этого трудного пути.
Я надеваю траурный костюм, присоединяюсь к процессии бичующих,
Где примиряются с богами, которых мы можем любить, страдая.
Я забываю, каково это – видеть воду свободной после долгой зимы,
Когда она может течь ручьями по своим руслам.
Если я скажу, что небо – черное,
То оно будет настолько черным, насколько черным я хочу, чтобы оно было; и
Если я скажу, что мир не крутится,
То он, блять, не будет крутиться!
Я выплевываю эту правду,
Позволяю ей приобрести вкус древесины и моего рта.
Давай снова перечитаем историю человека.
Некоторые не знают, почему они находятся здесь,
Некоторые проживают свою жизнь, живя*.
Птицы поют каким-то другим людям, арфы звучат для спасенных,
Но некоторые не слышат этого – да и не хотят услышать.
Смерть хватается крепко*,
Ее когти уже крепко вцепились в меня.