Горит мой танк. Горю в нём я.
А за спиной — Отчизна милая моя,
Бескрайняя, заброшена, непахана...
Бескрайняя, заброшена, непахана...
Горит чечен, рванув мой танк.
А за спиной — клочок земли —
Отчизна тощая его,
Российскими снарядами распахана…
Российскими снарядами распахана…
Горит мой танк. Горю в нём я.
А за спиной — Отчизна милая моя,
Бескрайняя, заброшена, несеяна...
Бескрайняя, заброшена, несеяна...
Горит чечен, рванув мой танк,
А за спиной — клочок земли —
Отчизна тощая его,
Российским «градом», телами рваными засеяна...
Российским «градом», телами рваными засеяна...
О, Боже праведный! Он знал, зачем
Он лёг под танк, прикрыв собой
Отчизну милую свою и маму милую свою,
Горящую, горящую, горящую...
Но для чего горю здесь я, в дали чужой?!
А за спиной Отчизна корчится моя,
Бескрайняя, голодная...
Непахана, несеяна, разграблена...
Непахана, несеяна, разграблена...
Горит мой танк. Горю в нём я.
А за спиной — Отчизна милая моя,
Бескрайняя, заброшена, неласкана...
Бескрайняя, заброшена, неласкана...
Горит чечен, рванув мой танк.
А за спиной — клочок земли,
Отчизна тощая его,
Российскими "эрэсами" палимая...
О, Боже праведный! Он знал, зачем
Он лёг под танк, прикрыв собой
Отчизну милую свою и маму милую свою,
Горящую, горящую, горящую...
Отчизну милую свою и маму милую свою,
Горящую, горящую, горящую...
(х2)
Но для чего горю здесь я, в дали чужой?!
А за спиной Отчизна корчится моя,
Бескрайняя, голодная...
Непахана, несеяна, разграблена...
А мамы милые горемыками осталися,
Простите нас, простите нас,
Простите...
Простите...