Они ставят герань перед заколоченными окнами.
Окна пока придётся оставить, как есть,
Чтоб не было видно, что происходит внутри.
Те немногие люди, что уже давно живут здесь,
Уже не те, что прежде.
Они пьют чай из разбитых чашек.
Порой к жизни нужно относиться проще.
И как будто бы только для тех, кто выцветает на стенах,
Они говорят: "Гляньте, перед домом снова подметают!" -
Ещё до того, как пыль улеглась.
Они делают новые двери для своих комнат, где и стен-то не осталось.
"Если ворчать, то будет только хуже", -
Говорит женщина с третьего этажа и начинает копаться в развалинах
В поисках радио для своего балкона.
Она говорит, ей нравится эта песня.
И из каждого радио играет "Аллилуйя!"
Война закончилась.
Я не знаю, как закончить,
только как начать.
...
Каждое радио говорит: "Эй, что ты тут делаешь?
Война закончилась.
2, 3, 4
Что ты все ещё делаешь тут?"
Перед каждой мышиной норкой сидит толстый кот.
В каждом доме здесь скоро мертвые станут отцами.
Торговый центр в каждой воронке
Кричит яркими неоновыми буквами: "Гляди, всё цветёт!"
Хотя зола еще даже не остыла.
Запаршивевший медведь пляшет, звеня цепями.
Он возглавляет парад тех, кого ещё можно спасти.
Они несут остальных на кроватях,
А человек с мегафоном говорит: "Распродажа!" -
И рисует крест на моём доме.
Каждое радио говорит: "Эй, что ты тут делаешь?
Война закончилась."
Он говорит: "Бросай оружие!
Возьми мою руку!
..."
...
...
Я не знаю, как закончить,
только как начать.
...
И из каждого радио играет "Аллилуйя!
Война закончилась.
2, 3, 4
Что ты все ещё делаешь тут?"