Ты видишь её, но не можешь дотронуться.
Ты слышишь её, но не можешь обнять.
Ты хочешь её, но не можешь взять.
Ты хочешь, но она не позволит.
Ты видишь её, но не можешь дотронуться.
Ты слышишь её, но не можешь обнять.
Ты хочешь её, но не можешь взять.
Ты хочешь, но она не позволит.
Она не такая уж особенная; что ж ты натворил, парень?
Она не такая уж особенная; что ж ты натворил, парень?
Она не такая уж особенная; что ж ты натворил, парень?
Она не такая уж особенная; что ж ты натворил!
Теперь ты хочешь, чтобы она никогда не возвращалась,
О-хо, никогда больше сюда не возвращалась…
Ты видишь её, но не можешь дотронуться.
Ты слышишь её, но не можешь обнять.
Ты хочешь её, но не можешь взять.
Ты хочешь, но она не позволит.
Ты видишь её, но не можешь дотронуться.
Ты слышишь её, но не можешь обнять.
Ты хочешь её, но не можешь взять.
Ты хочешь, но она не позволит.
Она не такая уж особенная; что ж ты натворил, парень?
Она не такая уж особенная; что ж ты натворил, парень?
Она не такая уж особенная; что ж ты натворил, парень?
Она не такая уж особенная; что ж ты натворил!
Я прибит над тобой гвоздями,
Истекаю кровью.
Ты убила меня своими грехами.
Я думаю, как ты никогда не давала им тебя касаться,
Как ты никогда не понимала,
Что я разорван на части, распят и предан.
Я знаю, что мне не подняться
Больше.
Ты всё ещё видишь её,
О, ты слышишь её.
Ты хочешь её,
О, ты хочешь.
Ты видишь её,
Ты всё ещё слышишь её.
Ты хочешь её,
Всё ещё хочешь…